Осенний лес поистине богат на дары. Но это – в раннюю осень и осень золотую. Сейчас же, когда вот-вот грозили ударить первые заморозки, на изобилие рассчитывать не приходилось. За долгие и тяжкие часы поисков мужчине достались лишь сущие мелочи: достаточные, чтобы помочь их троице дотянуть до завтрашнего утра, но не более. На одном пеньке он нашёл выводок хорошеньких, пусть и чуть приунывших от холода опят, в маленькой лощинке – заросли черники, такой вкусной в сезон и такой сложной в сборе. Правда, собирать было-то особо и нечего: десяток-полтора чуть увядших ягод, что ещё сохраняли какое-то подобие приличного вида. Да ещё две сыроежки. Негусто, в общем. И ни намёка на дичь… Хотя, чем бы подстрелил зельевар кролика или оленя, встреться ему тот? Разве что воображаемым луком…
Но вернулся Руфио всё же не совсем с пустыми руками. В какой-то момент своих похождений, почти отчаявшись найти что-то приличное, он вдруг обнаружил у себя под ногами шишку, раскрывшуюся, но почему-то не тронутую белкой. Повинуясь секундному порыву, он её пнул… Но не успела шишка остановиться, как зельевар вдруг понял, что шишка по форме и размерам не похожа ни на сосновую, ни на уж тем более еловую. Да и тот факт, что её проигнорировали белки…
Беглый осмотр подтвердил догадку. Да, шишка оказалась кедровой. Дальнейшие поиски привели к находке ещё почти десятка тяжёлых, просмоленных «ёжиков», внутри которых виднелись мелкие, неудобные в чистке, но столь вкусные и питательные орешки. Больше мужчина унести просто не мог. Оставалось только возвращаться назад с добычей.

Похоже, за недолгое время его отсутствия, Совелу успела вернуть себе хотя бы часть прежней бодрости. Она более не пряталась под одеялом и сосновыми ветками, стремясь абстрагироваться от всего мира и выбить себе миг-другой сна, не желая, даже чтобы возлюбленный её тревожил. Эгоистичное желание… Но после того, что довелось испытать асканке, вполне понятное и простительное. Три дня, кажется, Руфио лежал не приходя в себя, и ей приходилось не смыкать глаз ни днём, ни ночью, охранять их лагерь, ходить за водой, за едой, готовить и ухаживать… Нелёгкое испытание и для души, и для тела. Наверное, он сам бы справился с таким, будь рядом Тайгетта… Но не было ни её, ни возможности взять невзгоды любимой на себя. Но теперь всё потихоньку возвращалось на круги своя.
Он смотрел в глаза Совелу – такие обеспокоенные, такие красивые… Да, ещё пару лет назад они бы оба посмеялись, если бы кто-то им сказал, что всё кончится именно так. Сколько раз уже его мысли возвращались к этому факту? Много. Слишком много. Но всё ещё было так трудно привыкнуть, поверить… Какая же она у него хорошая и милая. И заботливая.
– Да ладно. Мне нужна была эта прогулка: такими темпами я скоро бы пустил корни и сам стал деревцем. Дубком, наверное. Или ясенем…
Мучительно хотелось обнять асканку, прижать её к себе, поцеловать прямо в манящие алые губы… Но мешали занятые руки. Поэтому зельевар сначала отнёс свою добычу поближе к костру и сложил аккуратной горкой найденные шишки. На найденный в кармане клочок ткани он выложил ягоды, что ещё казались съедобными и могли представлять интерес. Хм… Если бы у них была возможность вернуться назад к болоту, то можно было бы надеяться насобирать клюквы и брусники: эти ягоды, пусть и весьма кислы, хорошо переносят холод вплоть до самих заморозков. Но это бы значило очередную встречу с дарэхом, так что… К Урцу. Скоро они будут у моря, и уж оно-то щедро снабдит несчастных путников едой. Нужно только уметь их правильно просить… Рыболов из Руфио был такой себе, но зато он знал хорошо море. Конечно, ему куда ближе были тёплые воды родного Лазурного архипелага… Но и суровость северных морей не была для него в новинку. Всё-таки, везде властна Соутелль…
– Это немного, но с пустыми желудками мы спать не ляжем. Будь у нас мёд, мы бы устроили маленький пир… Я слышал, в Кетавели так и называют смесь кедровых орехов, ягод и мёда – лесное лакомство.  Но и так, думаю, немало.
Закончив эту тираду, зельевар вновь поднялся на ноги, поворачиваясь к своей возлюбленной. Миг – и так оказалась в его объятьях, плотных, крепких… Любящих. Запустив пятерню одной руки в волосы асканки, он мягко притягивал её к себе, ближе и ближе, пока их губы не соприкоснулись в поцелуе, долгом и нежном. Теперь их никто не разлучит. Никто и ничто. Раз уж у янтура это не удалось. Но для этого стоит позаботиться о хотя бы ближайшем будущем. Медленно, неохотно Руфио выпустил её из объятий – но не удержался и напоследок припал к губам ещё раз, таким сладким и манящим.
– Я в порядке. Почти. Чувствую, ближе к вечеру у меня опять будет приступ. Быть может, ночью один или два. Но утром я буду в состоянии идти. И это подводит нас к вопросу…
Он перевёл свой взгляд на лайсара и улыбнулся – ободряюще, стараясь внести уверенность в себе. Они-то с Совелу пойдут, а он… Надо что-то делать.
– Не волнуйся, Тис, мы тебя не бросим. Только придумаем, как тебя взять с собой. Можно соорудить носилки… Или сплести заплечную корзину, как вариант. Надо этим заняться, чтобы завтра с утра мы смогли отправиться в путь.

От взгляда мужчины не ускользнуло лёгкое сожаление, что промелькнуло на лице асканки, когда их поцелуй прервался. Ей явно хотелось больше, дольше… И он её прекрасно понимал, ибо испытывал схожие ощущения. Но нужно было действовать, нужно было откладывать выражения любви до другого момента, когда у них будет время и возможность расслабиться… Как же зельевару на самом деле надоело откладывать такое на потом… Да и в конце концов, его немного смущал Тис. Вряд ли раненому лайсару была интересна вспыхнувшая меж человеком и асканкой страсть, но пара лишних глаз и ушей всё равно не могла не смущать. Любовь, во всех её проявлениях и выражениях, всё-таки требует уединения со своей второй половинкой. Факт, уединение можно найти и в толпе, когда никому вокруг нет до вас двоих дела. Но сейчас явно был не тот случай. А значит, нужно дождаться побережья, укрытия там, и выздоровления. И тогда им не придётся ни спешить, ни стесняться чужого, пусть и дружеского взгляда.
Мучительно хотелось вновь притянуть Совелу к себе, зарыться носом в её волосы, а затем и слиться в поцелуе – долгом, жарком, нежном – да так и не отпускать и не прерываться. Но в очередной раз пришлось подавить голос сердца и прислушаться к холодному, строгому голосу рассудка… Хотя получалось это слабо, особенно после того, как асканка прислонилась к нему, медленно и нежно поглаживая мужскую грудь. Странное чувство… Руфио не был ни прославленным воином, ни силачом – всего лишь странствующим зельеваром. Годы путешествий закалили его, дали ему завидную выносливость – но он всё ещё не мнил себя таким уж крепким человеком. Ну, разве что сравнительно высоким. Но сейчас, когда к нему прижималась возлюбленная, нежно поглаживала своей ладошкой – пусть и сильной, но столь миниатюрной и изящной, почему-то мужчина себя чувствовал… Сильнее? Крепче? Наверное, всё сразу. И это несмотря на глодающую его изнутри болезнь. Не будь её, и… Интересно, Совелу сильно удивится, когда он возьмёт её на руки? Поскорее бы это проверить.
Совершенно не задумываясь, Руфио приобнял асканку одной рукой за талию, второй бездумно перебирая длинные пряди её белоснежных волос. Дом сатори остался далеко, и за время путешествия у них не было возможности как следует заняться собой – но волосы его возлюбленной по-прежнему хранили свою красоту… И неуловимый запах, такой необычный и приятный.
– Да, я попытаюсь что-то придумать. Сани, без снега, с переломанными лапами… По-моему, это будет равносильно пытке. Я помню, я брал с собой актаз, и он даже пережил купание в болоте… Да вот только я не знаю, как он подействует. Всё-таки, это людская медицина, не лайсарская и даже не тарлисская. Хотелось бы обойтись без экспериментов…
Похоже, в этом вопросе асканка была с ним совершенно солидарна. Оно и верно. Тис был им другом, и, если возникнет критическая необходимость, зельевар рискнёт и даст лайчару наркотик, чтобы унять боль. Но актаз – штука сильная. Боль снимает начисто: как-то Руфио слышал историю о мужчине, что, приняв это зелье, заметил открытый перелом лишь когда кость начала цепляться за что-то. Быть может, то была лишь байка, но доля правды в ней неизбежно была. Но вместе ст тем, актаз вызывает зависимость и при частом использовании или передозировке приводит к очень печальным последствиям. Кто знает, как отреагирует на такое лайсар – с его быстрой регенерацией и обменом веществ, и его физиологией, явно отличной от привычной зельевару? Без нужды проверять явно не стоило. А значит, нужно искать иные способы транспортировки, куда более щадящие.
Повинуясь Совелу, он разделся и столь быстро, как только мог, залез под одеяло и еловые ветви. Его одежда и впрямь пропотела после недолгой прогулки по лесу: болезнь давала о себе знать. Было бы неплохо её помыть… Но это потом, завтра или даже послезавтра. Когда у них больше не будет необходимости куда-либо спешить. Это будет прекрасным моментом…

Было очень неприятно смотреть за тем, как Совелу мечется то туда, то сюда, стараясь сделать всё и сразу. Опять на неё упали все заботы и обязанности… Один больной, один раненый, и все, включая её, хотят есть. И необходимость поддерживать костёр. И ещё куча мелочей, список которых растёт быстрее, чем его успеваешь прочитать… Так хотелось встать, помочь асканке, принять на свои плечи хотя бы часть дел… Но нет. Его одежда сохла, а лихорадка всё ещё жила в теле мужчины, высасывая силу из мышц, наполняя кровь огнём, а голову – туманом. Конечно, ему уже стало легче, но до окончательного выздоровления было ещё далеко. Куда дальше, чем до ближайшего приступа, который маячил на горизонте. Руфио чувствовал его приближение. В шуме крови в ушах, в испарине на лбу, в чувстве, скручивающем живот и замутняюшем мысли. До заката он ещё дотерпит, а потом… Обнадёживал лишь тот факт, что, скорее всего, этот приступ будет последним. Или одним из последних. Болезнь не хотела сдаваться, но, вместе с тем, она проигрывала битву, и последние пути для отступления были отрезаны.
Но пока что у него ещё было время, и, хотя зельевар не имел возможности помочь своей возлюбленной делом, можно было бы и впрямь подумать о транспорте для лайсара. Сани… Даже если завтра выпадет снег – а исключать такого нельзя – то его явно будет недостаточно для того, чтобы обеспечить комфортную езду. Корзину плести придётся явно слишком долго. Но Совелу предложила ещё одну идею… Точно, плед вместо корзины. И жердь. Но… Плед был тяжёлым, добротным. Тис тоже весил не много, но и не мало. Для такой ноши придётся подыскать очень добротную ветку… Которая тоже прибавит веса. Тоже проблема. Разве что… Взять не одну жердь, а две. Устроить что-то вроде носилок… Один конец понесёт асканка, или в руках, или на плечах, другой – зельевар. Хотя, сможет ли он толком их в таком случае нести? Навряд ли. Казалось, задача не имеет выхода… Но он должен быть! Они больше не могут тут оставаться. Равно как и бросать лайсара, что так много для них сделал. Маленький охотник успел стать для них настоящим другом. Товарищем. А друзей не бросают в беде.
Опустились тягучие, плотные вечерние сумерки, подводя черту под очередным днём… И под размышлениями Руфио. Туман, что наполнил голову, принимал самые различные и пугающие формы, шептал, угрожал… Он крутил в руках посох, и через мгновение был самим этим посохом… Стоило открыть глаза, и мужчина вновь приходил в себя. Всё тот же огонь, занятая делами Совелу, лежащий рядом Тис. Он понимал, что всё это лишь бред – и бред уже не слишком сильный, ибо отступал, едва лишь он просыпался. Но стоило скользнуть в сон вновь – и кошма возвращался обратно, мучая и терзая душу зельевара. В какой-то момент он принял из рук асканки немного целебного зелья, выпив положенную дозу – лишь для того, чтобы вновь скользнуть в пучину кошмаров. Но они потихоньку таяли, отступали – и вот, Руфио, наконец, заснул спокойным, ровным сном.

Утро выдалось морозным, однако, это не слишком потревожило зельевара. Его по-прежнему согревало одеяло, кучка еловых мохнатых веток, с которых уже потихоньку начали осыпаться иголки, тепло угасающего костра… И тела рядом с ним. Он глубоко вздохнул, чуть заворочался… И вдруг осознал, что обнимает асканку, что сладко и крепко спала рядом с ним. Голова Совелу покоилась на его левой руке, а правой Руфио обнимал её чуть ниже грудей, прижимая к себе – не слишком плотно, чтобы доставить дискомфорт, но всё ещё достаточно крепко. Как же это было приятно… И как же забавно, что он сам не помнил, когда успел её так приобнять. Солнце уже встало, чуть разогнав утреннюю серость и полумрак, но они могли себе позволить отдохнуть ещё немного. И потому зельевар не стал будить асканку – лишь обнял её чуть крепче, да уткнулся носом меж лопаток, наслаждаясь теплотой и близостью. Такой приятной и такой желанной.

Кажется, своими осторожными движениями он всё-таки разбудил асканку: женщина в его объятьях сонно заворочалась, невнятно что-то пробормотав. Ворочалась она весьма целеустремлённо, и, как только Руфио чуть ослабил свои объятья, Совелу перевернулась на другой бок, оказавшись лицом к лицу перед мужчиной. На один краткий миг она приоткрыла глаза, встретившись взглядом с зельеваром – но тут же закрыла их вновь, уткнувшись носом в его грудь. Мужчина только и смог, что счастливо улыбнуться и вновь прижать тёплое тело любимой к себе… Как та решила его удивить, закинув свою ногу на ногу зельевара. После этой манипуляции асканка вздохнула, и, казалось, вновь провалилась в сон… А вот Руфио теперь заснуть было уже не настолько легко. Нежные и романтические чувства никуда не делись – и было бы очень странно, если бы они вдруг решили исчезнуть. Он по-прежнему наслаждался близостью и теплом, про себя удивлялся, как такая сильная и стойкая женщина может казаться в его объятьях настолько маленькой и хрупкой… Но поза, занятая его возлюбленной, пробуждала и другие мысли – по-прежнему романтические, но уже несколько другого толка. Но… Не время, и уж точно не место. Не хватало только разбудить Тиса, да и сама асканка тоже заслужила отдых. Потому зельевар лишь прижал Совелу плотнее к себе, наслаждаясь и без того приятными объятьями, и стараясь умерить вдруг проснувшееся желание, пытаясь заснуть вновь. В голову пришла забавная мысль, и мужчина не смог сдержать улыбки. Вот уж и впрямь – выздоравливает… Самый наглядный и убедительный пример выздоровления за последние сутки. Будет немного неловко, если асканка это заметила… Хотя, какая разница? Он уже давно не шестнадцатилетний юнец, и смущаться подобных вещей было бы как-то глупо и наивно.
Но голод – он бывает разный. И именно та его разновидность, которая совершенно далека от испытываемых Руфио переживаний, всё-таки заставила их двоих покинуть ложе. И хоть его возлюбленная крепко держала зельевара в объятьях, нежно смотрела в глаза и едва ли не мурчала, прислоняясь щекой к широкой мужской груди, вновь приходилось откладывать эти дела на потом. Эх… Скорее бы море. В этих широтах у берега обычно весьма щедро растёт облепиха… Правда, она уже, наверное, вся увяла. Но в прибрежных лесах обычно немало дичи… Да и опять же море. Рыбак из зельевара был весьма посредственный, но в своих путешествиях он успел убедиться: рыбу ловят или чутко следя за поплавком, или закидывая удочки подальше в прибой, следя уже за удилищем. Этот метод не столь эффективен, но куда более прост и доступен… Да и опять же, мидии… Нет, с едой у них особых проблем не будет. А учитывая, что морская рыба обычно не столь костлява по сравнению с пресноводной… Вообще чудно.
Но до этого надо дожить. Потому что пока что у них есть лишь котелок похлёбки из зайца и грибов на троих. Весьма негусто, но хватит, чтобы дотерпеть до обеда… Или даже до побережья, если всё и дальше будет так грустно. Эх, эх… А ведь они только прошли Вольные леса. Когда тут в последний раз ступала нога разумного существа? С тем, сколько они обшарили леса и с какой тщательностью, в столь диком месте они должны были уже давно найти хоть небольшую, но Старую Войку. За свои странствия мужчина пару раз находил эти гигантские грибы, и прекрасно знал, насколько бы им помогла такая находка. Но, похоже, духи были к ним не слишком милостивы…
Зельевар уже оделся и почти покончил с едой, когда асканка всё-таки задала вопрос, заставший его чуть врасплох. План? Почему она спрашивает его? До сих пор же их с Тисом вела именно она… Впрочем, Руфио быстро оправился от удивления и решил всё же поделиться своими домыслами.
– А, да… Вчера, пока меня не сморил приступ – надеюсь, последний – я кое-что всё же придумал. Как Тис нашёл мой рюкзак, я переложил туда содержимое сумки, что дала нам сатори, почти полностью. Сумка та всё ещё с нами – выкидывать её было бы глупо… Я вот подумал – может ты, Тис, уместишься в ней? Если что, мы сможем её чуть обкорнать. Если что, мы сможем её нести вдвоём, я думаю… Особенно если приладить парочку жердей.

Кажется, его идея асканке понравилась. Может, она была и не самой лучшей или правильной, но всё же имела ряд преимуществ перед всеми остальными, что до сих пор у них были: сумка легче пледа, и её будет не так жалко в случае чего повредить. Да и приспособлена она сама по себе для переноски вещей… Пусть и не для переноси раненых лайсаров, но это дело, скорее всего, исправимое. Эксперимент покажет. А там можно будет продеть под ручку пару прочных длинных жердей и нести вдвоём – либо на руках, либо на плечах. Скорее всего, будет удобнее на руках… По сути, у них получаются всё те же носилки, только чуть более лёгкие в изготовлении. Остаётся только надеяться, что зельевара не будут мучать резкие приступы головокружения и слабости… Потому что в противном случае Тиса можно будет лишь пожалеть.
Мужчина чуть нахмурился, услышав заявление своей возлюбленной. Повременить с отходом… Небольшая задержка погоды не сделает, это уж точно. Лучше уж пусть они выйдут несколько позже, но хорошо подготовленными, чем раньше, но собранные абы как. В их состоянии любая беспечность несёт в себе немалую опасность. Так что пускай одежда греется. Потом он разобьёт выбранную асканкой ветку надвое, попытается приладить получившиеся половинки к сумке, проверит их скудные запасы…
– Наверное, так будет правильно. Но я бы всё же предпочёл, чтобы мы были у моря ещё до сумерек. Нам потребуется найти какое-нибудь укрытие или ходя бы подходящее для ночлега место чуть поодаль от берега. Ты, конечно, можешь спать и в снегу… Но из меня холодный песок быстро высосет всё тепло и все силы. Да и ручеёк было бы неплохо найти.
Ещё неизвестно, какой вопрос при этом был более важным. Найти место для ночлега у моря, даже у северного и сурового, можно без особых проблем – если знать, что искать. Спрятаться за дюной от холодного ветра, накидать на песок побольше веток, в идеале натянуть что-нибудь над головой – и готово. С водой же всё сложнее. Море служит домом для многих существ, которые даже не представляют, что такое жажда. Те же эрфины пьют лишь вне воды, и то им морская вода не вредна, но даже полезна. А вот жители суши… Навряд ли кто-то смог бы провернуть такой же фокус. Из их троицы так точно никто. Им понадобится источник пресной воды, речка или ручей – неважно. Но Руфио не видел в этом особой проблемы. Тот же ручей, где они с Совелу набирали воду, куда-то тёк. А куда он мог течь в дне пути от моря? Конечно, он мог змеёй извиваться по лесу, путая след и разливаясь, впадать в какую-нибудь маленькую речку… Но любая вода рано или поздно находит свой путь к морю. И сейчас, когда цель была так близко, особого места для манёвра у ручейка не оставалось. Скорее всего, им с асканкой уже на берегу придётся его поискать, пройти милю на север или две на юг… Но где-то в этом промежутке ручей или речка найдётся. В этом зельевар не сомневался. В конце концов, здесь не Эль-Самман.
Совелу ушла за водой, оставив мужчину вдвоём с лайсаром. Оставалось только лежать и ждать… Ну уж нет. Надоело. Его любовь мечется как белка в колесе, а он тут валяется. Возмутительно, да и только. Руфио пошевелился, стараясь не вылези из-под одеяла и одновременно дотянуться до своих вещей. Они уже наверняка давно и просохли, и согрелись.
Далеко не сразу ему удалось достичь своей цели. Однако, уже вскоре зельевар полностью оделся под одеялом и поспешил покинуть своё ложе. Надо было действовать. Нарубить ещё дров, подкинуть их в костёр, сложить рядом небольшой дополнительный запас. Найти подходящую ветку, разрубить её аккуратно на две части, очистить от веточек помельче и сучков…
К возвращению асканки, он почти закончил с назначенными себе делами и теперь аккуратно остругивал длинную, средней толщины палку, попутно проверяя её на прочность. Должна выдержать. Руфио улыбнулся, встретившись взглядом с Совелу – и увидел ответную улыбку. Нежную, ласковую… Чуть смущённую. Какая же она хорошая… И как немного нужно, чтобы оставить позади своё прошлое. Зельевар ещё думал об этом, остругивая жердь, когда на его талию вдруг легко опустились лёгкие, нежные руки – а в следующий миг на его плечо легла голова возлюбленной. Как приятно… Как хорошо… Он чуть потёрся уже слегка обросшей щекой о макушку асканки, и был вознаграждён счастливым, нежным вздохом. Как же это, на самом деле, приятно – ощущать любовь и наслаждаться ею. Самое прекрасное чувство на свете. И… Наверное, надо будет попытаться поскрести кинжалом себе щёки и подбородок.

Как же это было приятно – просто сидеть рядом с асканкой, наслаждаясь близостью, теплом… Теплом, которое согревало не только лишь тело, но и саму душу. Какое непривычное, небывалое ощущение. В последний раз Руфио чувствовал нечто подобное далеко-далеко в детстве, когда мама была рядом, и, казалось, способна была изгнать любую беду одним суровым взглядом – а затем и ликвидировать её последствия тёплыми словами утешения и лаской. Но хотя те времена, светлые и беззаботные, остались далеко позади, и теперь приходилось смотреть на них сквозь мутное стекло лет и воспоминаний, зельевар всё же не сомневался, что те чувства были хоть в чём-то и похожи, но всё ещё неизбежно отличались. Ведь тогда он лишь входил в этот мир, был беззаботным, весёлым исследователем и первооткрывателем… Забавно, что с возрастом это так мало изменилось… Но он был лишь новичком в этом переменчивом и беспокойном месте, и искал защиты у родителей, когда становилось невмоготу. А теперь он сам готов защищать и опекать Совелу. Ту, что сделала для него так много. Что за время их долгого путешествия всё же смогла отбросить прежнюю маску холодности и отрешённости, и показаться Руфио такой, какой она была на самом деле. И, что более важно – показаться себе. И принять себя, принять тот факт, что холодная, равнодушная к чужим страданиям и неизменно одинокая асканка, влюбилась в простого человека.
Хотелось выразить столь многое… Любовь, радость, надежду, нежность. Но на такое попросту не хватало слов – казалось, всё, что он скажет, будет кощунственным преуменьшением, лишь искажающим истину. Так что зельевар на минуту-другую отложил в сторону ветку, над которой усердно трудился, и откинулся назад, наслаждаясь прикосновениями любимой женщины. Хотелось дать ей что-то взамен…. Но тянуться назад было бы не слишком удобно для них обоих. Впрочем, выход нашёлся достаточно быстро: Руфио скользнул рукой чуть наугад, слепо шаря среди колючих веток, и вскоре нащупал ножку аскнки. Всё, что он мог делать сейчас – это неспешно её поглаживать… Но и это уже немало, наверное.
– Я неплохо. Лучше, чем вчера, однозначно. Голова ещё мутная, да кружится порой, когда я встаю. А в остальном всё хорошо. Не пройдёт и недели, как я стану прежним собой, вот увидишь.
Скорее бы этот момент настал… Было очень неприятно ощущать слабость, чувствовать себя больным. Но всё это меркло по сравнению с тем, что зельевар ощущал себя обузой, мёртвым грузом, что сковывал ноги его возлюбленной и тянул их обоих на дно. Он подхватил эту лихорадку по собственной глупости. Её не должно было быть, и не стань он заниматься идиотизмом в горячке боя, их троица давно бы достигла моря… А вместо этого они сидят тут, упустив три… Или четыре дня? Урц знает… Лишь на то, чтобы кое-как выжить. И за них троих работала одна несчастная Совелу. Её прекрасные глаза цвета небесной сини с солидной примесью свинца окружила заметная сеточка аловатых сосудиков, а под ними ещё угадывались тёмные провалы, порождённые недостатком сна. Несколько спокойных ночей – и это пройдёт… Но всё ещё, было очень неприятно осознавать себя виновником асканских страданий. Радовало лишь то, что вскоре это должно прекратиться.

Сборы заняли куда меньше времени, чем опасался Руфио. Весело бурлившая в котелке вода была разлита по походным бурдюкам – тем, что им выдала Милора и тому, который ещё у тарлиссов взял мужчина. Кроме этого, по сути, и делать ничего не пришлось: излишками воды залили костёр, ненужные в пути вещи заняли своё место в рюкзаке и сумке, а вторая сумка…
– Думаю, что нет. Если мы, конечно, ничего не забыли. Теперь давай разберёмся с сумками – и пойдём.
Как же мерзко чувствовать себя больным… Не сказать, чтобы нелёгкая ноша за плечами особо тяготила зельевара даже в его текущем состоянии: сказывался многолетний опыт. Конечно, ему приходилось порой просить у своей спутницы минутку-другую на передышку, а также устало отпираться от её предложений переложить ещё часть поклажи на себя… Они и так несли почти поровну, и Руфио почему-то упорно подозревал: Совелу его как-то перехитрила, и всё же несёт на себе груз даже больший, чем он… Но усталость была не главной проблемой. Иногда мир чуть мерк, прятался за сплошной рябью, словно в глаза и уши мужчины лез целый рой яркой, мелкой, чёрно-белой мошкары. В ушах звенело, мир начинал чуть качаться… В эти моменты надо было аккуратно опустить лежащего в чуть перекроенной сумке на одном из одеял Тиса на землю, а также попутно схватиться за что-то крепко стоящее и вертикальное, не в пример больному зельевару. Ну или на худой конец – покрепче опереться на самодельный грубый посох, выструганный из более-менее подходящей на эту роль ветки. Их путешествие шло медленно, слишком медленно, как казалось мужчине – но он делал всё возможное, чтобы приблизить момент выхода к берегу. Казалось, ещё чуть-чуть – и он услышит далёкий рокот моря… Или уже услышал?

До моря они так и не дошли. Зельевар делал всё возможное, чтобы пересилить недуг, чтобы идти быстрее… Но его тело, подточенное болезнью, было не таким стойким, как дух. Конечно, будь дело лишь в нём самом, Руфио бы стойко продолжал идти дальше – пошатываясь, почти ослепнув от внезапной мути перед глазами, в любой момент рискующий упасть… Но в его руках были аккуратно оструганные ветви, второй конец которых держала асканка. А меж ними лежал Тис, полностью скрываясь в столь пригодившейся им сумке Милоры. Какой бы двуличной и хладнокровной сволочью она не была, её прощальный дар порядком помог несчастным беглецам. Что уж там скрывать – без него они бы, скорее всего, и не выжили. Оставалось лишь скрипеть зубами, мысленно благодаря сатори… И аккуратно класть Тиса на траву, когда головокружение становилось невыносимым. Уронить несчастного лайсара, страдающего от перелома совершенно всех, не считая хвоста, конечностей, было бы очень жестоким поступком. А как обидно… Если прислушаться, можно было услышать далёкий рокот прибоя. До моря осталось всего ничего, менее часа пути… Для здорового человека. А для него, больного зельевара с ношей – час-полтора. Лучи солнца приняли золотисто-красный оттенок, едва пробиваясь сквозь всё ещё достаточно густое сплетение лысых ветвей, напоминая путникам о времени – и Совелу объявила привал. С ночлегом. Руфио очень хотелось возразить, хотелось продолжить дальнейший путь, доказать, что он в состоянии пройти эту несчастную милю-другую до заката – но вместе с тем понимал, что на сегодня их путь действительно окончен. Для асканки нет принципиальной разницей между ночью и днём, особенно если это не новолуние, но, пожалуй, всё-таки будет лучше, если их лагерь будет полностью готов ещё до того, как над лесом повиснут густые, тягучие сумерки. Это подсказывал мужчине его многолетний опыт… Но, Урц подери, как же хотелось закончить с этим прямо сейчас!
Ну ничего. Устроят привал, отдохнут, соберутся с силами… Зато завтра у них будет целый день на то, чтобы найти себе убежище и источник воды. Зельевар не сомневался, что найденный ими у деревни ручей тем или иным путём выходит к морю, и, если постараться, то они смогут найти его устье. Проблема только в том, что поиски могут затянуться, и надолго: всё-таки, если они пройдут пару миль в одну сторону вдоль берега и не найдут ручья или реки, то в обратную сторону им придётся идти те же две мили, и ещё дальше – столько, сколько потребуется.
Поэтому Руфио проглотил своё неудовольствие и, чуть отдышавшись, принялся помогать Совелу в обустройстве их маленького лагеря, рубя дрова и остругивая подпорки для задуманного ей шалаша. Как только с этим было покончено, асканка вновь сбежала в лес в поисках пищи, оставив своего больного спутника присматривать за костром. Вернее, как… Оставила-то она его греться в палатке. Но за последние дни зельевару совершенно надоело быть бесполезным членом команды. Обузой. И потому он делал всё возможное, чтобы исправить это незавидное положение.
Вскоре она вернулась, с добычей. Мяса, как и следовало ожидать, не нашлось, но зато Совелу умудрилась найти изрядное количество каштанов. Позже, когда они все вместе устроили себе маленький пир, мужчина с лёгкой завистью признал, что на этот раз она его переплюнула. Каштанов было не в пример больше, чем кедровых орешков, да и ужин вышел куда более сытным… Ну да ничего. В конце концов, это не состязание. Они просто пытаются выжить и добраться до побережья. А там уже и до островов будет рукой подать. Конечно, морское путешествие обещало тоже некоторые проблемы, но Руфио не сомневался: их решение найдётся очень и очень быстро. Так что заснул он легко и без забот, нежно прижимая к себе уже давно спящую асканку.

Море… Море было близко. Ещё чуть-чуть, и можно будет почувствовать этот непередаваемый запах – соли и водорослей, почему-то с лёгкой ноткой грецкого ореха. Уже сейчас чувствовалось его дыхание: сильное, спокойное и холодное. Деревья не давали разогнаться ветру, разбивали его на тысячу мелких и незначительных потоков, но в такой близости прохладный бриз всё равно слегка ощущался. И, несмотря на болезнь, это придавало зельевару определённую долю бодрости. Правда, чуть омрачал радость тот факт, что такой тёплой и нежной асканки уже не было в его объятьях… Неужели долгие бессонные ночи уже отпустили её, и Совелу вновь пришла в себя? Насколько же она и впрямь выносливая, хотя с виду такая хрупкая.
Мужчина аккуратно, стараясь не потревожить Тиса, выполз из шатра. Пропажа нашлась почти сразу же: его возлюбленная чуть поодаль стояла на коленях, повернувшись в направлении далёкого шума волн и чуть в сторону – туда, где из-за деревьев пробивался золотой отсвет восхода. Наверное, ещё один шаманский ритуал. Тихо, стараясь не мешать ей – достаточно с него вмешательств в незнакомые ритуалы – Руфио подкинул на ещё тёплые и тлеющие в глубине угли пучок пожухлой травы и принялся аккуратно разжигать огонь вновь. Не факт, что им это понадобится: каштанов со вчерашнего дня ещё немного осталось, если не на завтрак, то на скромный перекус. Но их можно было в таком случае погреть, наверное… В любом случае: затушить огонь они всегда успеют. А так хотя бы погреются.

Огонь угас достаточно давно, и разбудить уснувшее пламя было нелёгкой задачей. Конечно, можно было воспользоваться одним из двух огнив, что имелись у них… Но так было бы неинтересно. И у зельевара, и у асканки был немалый опыт путешествий, и они знали, как правильно разводить костёр, и как правильно оставлять его на ночь – потому зола была ещё тёплой, а под ней могли скрываться ещё горячие угли. Да и к тому же, звон стали о камень наверняка бы помешал Совелу в проведении её ритуала – или чем она там занималась. Всё-таки, не хотелось бы прерывать её медитацию без особой на то нужды. Утро выдалось таким спокойным, таким расслабляющим… Даже болезнь, пустившая свои корни в организме мужчины, не давала о себе пока что знать. Впервые за долгое время Руфио почувствовал, что он может расслабиться, может перестать ждать подвоха отовсюду – и просто насладиться моментом спокойствия. Вольные леса с его агрессивно настроенными обитателями позади, янтур мёртв, цель их путешествия лежит как никогда близко. Тис выздоравливает, сам он тоже, а Совелу приходит в себя после ночных бдений. Чего ещё можно желать?
От пожелтевшей травы и листьев тонкой, чуть изгибающейся в неощутимых потоках ветра струйкой подымался пар. Так прошла минута, затем другая – и вот, сквозь мутную белую завесу начало проглядывать алое пламя, пока что робкое и неуверенное, но с каждым мигом всё разрастающееся, требующее большего. А зельевар был лишь рад дать ему то, что оно хотело.
Вскоре, стараниями мужчины, остывающие в пепле угли вновь превратились в костёр – небольшой, но весьма жаркий, приятно согревающий руки и тело. Ветки весело шипели на срезах, когда жар пламени испарял и гнал прочь воду со смолами, порой сухо потрескивали, прогорая и рассыпаясь углями. Пару мгновений Руфио полюбовался на дело рук своих – а затем аккуратно разложил остатки их богатого ужина вокруг костра, в той области, где жар переставал быть терпимым и откровенно обжигал. На полноценный завтрак им этого не хватит, разве что Тису – но этот перекус даст им силы для того, чтобы вновь отправиться на поиски еды. Отправиться вдвоём: зельевар чувствовал, что вполне в силах составить асканке компанию. Голова была необычайно ясной, в сон более не тянуло, и, казалось, температура спала окончательно. Слабость в теле по-прежнему давала о себе знать – но уже слабее, гораздо слабее. Пройдёт ещё пара дней – и, наверное…
За треском и лёгким гулом костра Руфио совершенно не услышал мягких шагов своей возлюбленной, и потому тихий голос за спиной застал его врасплох. Впрочем, растерянность ушла очень быстро, тотчас сменившись нежностью и любовью.
– Доброе… И впрямь, доброе утро – впервые за столь долгое время.
Он поднялся с колен, оставив в покое костёр и каштаны, одновременно поворачиваясь к Совелу, наслаждаясь моментом нежности и любви. Какая же она у него красивая. Эти глаза… Эти губы… Зельевар сделал шаг навстречу асканке, одновременно протягивая руки для объятий. Миг – и та уже прижималась к его груди, когда как мужчина нежно гладил её по длинным белым волосам. Как же хорошо было хоть на миг отрешиться от всей суеты мира ради того, чтобы просто насладиться друг другом. И как же хотелось, чтобы таких моментов было больше… И чтобы длились они дольше. Но ничего. У них ещё много времени впереди. Вся жизнь. Его жизнь, правда… Эх, как же больно осознавать, что он своей гибелью оставит рану на душе Совелу. Разве что, быть может, он сможет её морально подготовить к этому мигу…
К Урцу эти мысли. У них ещё годы. Долгие годы на то, чтобы наслаждаться друг другом, чтобы дарить любовь и заботу. Почти без усилий Руфио отогнал от себя навевающие тоску размышления, чтобы вновь окунуться в радость от того, что они просто есть друг у друга.
– Я в порядке. По-моему, почти здоров… Надеюсь, я не помешал тебе с ритуалом?