Разгребать сырую землю голыми руками - удовольствие ниже среднего. Однако игра стоила свеч. После пары минут работы они с Совелу всё-таки смогли разгрести небольшой люк. Или... Щит? Уж совсем необычная форма для люка. Да, и впрямь щит. Покоробившийся от влаги, но всё ещё прочный. Ладно, это, конечно, интересно. А что внизу?
Импровизированная крышка была убрана, и перед двумя беглецами открылся тёмный провал. Внизу угадывались очертания мешка. Немалых размеров, кстати. И, как показала практика - немалого веса. Но вдвоём его поднять оказалось не такой уж и сложной задачей.
Трупики? Что она несёт? Ладно. Спишем это на расшатанные жизнью в притоне и внезапным бегством нервы. И охотой на зайцев, конечно же. Ну да ничего, скоро отойдёт.
Ткань мешка, кстати, оказалась весьма неплохой. Даже сырость тайника не смогла ей повредить. А узел на горловине... Среди тех вещей, что Руфио терпеть не мог, были сложные узлы. Ни завязывать их, ни тем более развязывать он не умел. И поэтому уступил это занятие асканке.
Которую, кстати, узел на горловине мешка тоже не порадовал. Повозившись с ним пару минут, она зашипела и полоснула когтями по ткани. В принципе, тоже метод... Был бы у них кинжал - зельевар тоже им бы воспользовался. А сейчас они принялись за осмотр выпавшей добычи.
Доспехи, тряпьё, некогда бывшее гербом, какая-то коробочка... Хлам, на самом деле. Куда больше Руфио заинтересовали кинжал и топорик.
-Зря смеешься. Ты видишь доспехи... - с этими словами Руфио взял небольшой полушлем. Без забрала, маленький - но стальной. Посмотрел на него... И перевернул вверх ногами.
-А я вижу котелок. Пусть и не слишком удобный.
С учётом того, что рядом тёк ручей - просто подарок судьбы. Воду можно будет с лёгкостью прокипятить... Или нет. Огня-то у них нет.
Словно читая его мысли, Совелу раскрыла ту смую необычную коробочку, что зельевар отнёс к хламу. Раздался лёгкий треск. С любопытством Руфио взглянул внутрь, где плясал жёлтый язычок пламени. Да, говорящее название артефакта... Теперь они точно не пропадут.
-Так. Для начала, мы сможем развести огонь и прокипятить воду. Хоть она и выглядит чистой, зараза вполне может быть. Если хочешь - можешь продолжить свою погоню за кроликом. Но я не уверен, свернёшь ли ты ему шею, или сломаешь свою собственную. Из мешка...
Наверное, так и останется загадкой, что зельевар хотел сделать из мешка. Раздался резкий шелчок сломанной ветки, заставивший его встрепенуться и повернуть голову в направлении звука. Вновь хруст...
Кто мог быть в этом лесу? Беженцы? Бандиты? Преследователи? Кто угодно уже успел бы нашуметь. Велтаро утверждала, что она охотница. В принципе, это было похоже на правду. Да и сам Руфио уже начал привыкать к лесу, живо реагируя на любой шум. Подкрасться к ним незаметно смог бы разве что другой охотник, или дикий зверь...
Или сочетание этих двух сущностей. К ним вышла тарлисска. Руфио мало общался с представителями этого народа: в Вольные леса лучше самому не соваться. Было, правда, исключение - поселение зверолюдей, что решили перенять человеческий образ жизни, поселившись в одной из заброшенных деревень. Когда зельевар к ним вышел? То ли десять, то ли пятнадцать лет назад. Давно это было. Но встреча оказалась очень полезной. Обитатели лесов знали очень многое о целебных травах, а Руфио - о том, что из них можно сделать. Вряд ли бы тарлиссы из Лесов стали делиться подобной информацией с чужаком. Но Последние Охотники... С ними получилась очень выгодная торговля. Торговля знаниями. Эх, что с ними стало после войны? Страшно подумать.
Незнакомка выглядела утомлённой. Точно также, как и Руфио с Совелу. Но куда важнее то, что она была безоружной - зельевар заметил лишь нож на поясе. Именно нож, а не кинжал - слишком короткий, чтобы колоть. Исключительно для бытового применения...
Но кто знает, зачем она здесь? Что забыла в этих лесах? Рука зельевара непроизвольно потянулась к лежащему на земле кинжалу...
И остановилась. Возможно, эта тарлисска - такой же беглец. Такая же жертва обстоятельств. Лишь бы Совелу не наделала глупостей... Из соображений безопасности она вполне может попытаться прирезать несчастную зверолюдку.
-Здравствуй. Кто ты? И каковы твои намерения?
Она вполне могла не знать тагери - человеческого языка. А зельевар не знал языка тарлиссов. Но хотелось бы надеяться, что интонацию незнакомка поймёт. Доброжелательную и вежливую. С плохо скрытой напряжённостью.

Эрумэ стояла, замерев. В этот момент она как никогда была близка к природе и смотрелась её частью. Мощный мохнатый зверь, а не разумное существо, несмотря на позу и украшения. И в её глазах, потускневших, словно старые пуговицы, плескалось то же отчаяние, которое было разлито в воздухе этого леса. Природа была больна, пыталась восстановиться после войны. Разум Эрумэ тоже был болен.
Она молчала, не ответив ни на вопрос мужчины, ни на попытку женщины говорить на её языке. Казалось, от долгого одиночества она позабыла все слова обоих языков, позабыла, как звучит речь и что она значит. Но она не забыла запахи. И сейчас вдруг осознала, что запах темноволосого мужчины ей смутно знаком. Что-то билось на краю сознания, там, куда ещё не успело пробраться безумие, туман которого уже почти заполонил её разум. Эрумэ напряглась, едва слышно заворчала, пытаясь выудить настойчивую мысль, не дававшую даже вздохнуть спокойно. "Руфио!" - одна короткая мысль пронзила её, как молния в грозу поражает тополь, несогласный пригнуться. Резко и разрушительно.
Тарлисса пошатнулась, сделав шаг назад. Образы и воспоминания нахлынули на неё рекой. Те самые, от которых она так старательно пряталась. Потому что она видела деревню, которую когда-то давно посетил зельевар, ту самую, ставшую ей домом, видела Ветра, Орма, Ингрид... Своих детей. И это было самое страшное. Рана, от которой сердце едва не останавливалось, хотя было целым, только начинала заживать. Совсем понемногу, покрывшись лишь тоненькой кожицей. И теперь эту рану безжалостно вскрыли, выпуская на свет самую страшную боль, которую только можно испытать. Боль матери, похоронившей своего ребёнка.
Эрумэ упала на колени, прижимая руки к груди, там где размеренно билось её крепкое сердце. Она бы отдала его, если бы это спасло хотя бы одно её дитя. Но у неё не было этого права, никогда не было. Эрумэ их не спасла. И теперь любая жертва будет бессмысленной, ничто не искупит её вины.
- Руфио... - голос её звучал грубо и глухо, слова давались ей с трудом, словно после долгого молчания её связки отвыкли издавать звуки, а губы не складывались, чтобы дать им форму слов, - Это я... Эрумэ...
Каждое слово давалось ей с трудом, и её раньше почти чистый таргери был испорчен жутким рычащим акцентом. Оставалось надеяться, что они поймут её слова. Хотя... сейчас её это слабо волновало. Тарлисса раскачивалась вперёд и назад, тихо поскуливая, и от этих звуков, казалось, сам лес погрузился в острую, пронзительную тоску.
- Они все... - казалось, неожиданных встречных для неё больше не существует, - Их нет... Нет!
Последнее слово она не сказала - прокричала, и пронзительный голос взлетел в вышину, потревожив пару ворон в кронах деревьев. Где-то в дальних кустах испуганно вскочил и понёсся кролик. Эрумэ было всё равно. Безумие, которое она так тщательно отгоняла, стараясь забыть себя и свою жизнь, вдруг пошло в наступление. "Не я их убивала! Не я виновата!" - мысленно вопила она, но перед её глазами, плотно сомкнутыми, проплывали образы. Улыбающиеся, смеющиеся, счастливые. Такие, какими они больше никогда не будут.
Эрумэ упала на бок, свернулась калачиком, и скулёж её перешёл в почти человеческий плач. Она схватилась руками за опавшие листья, глубоко вонзая мощные когти во влажную землю, сминая её. Словно что-то рвало и грызло её изнутри, причиняя невыносимую боль.

Отредактировано Эрумэ (26-01-2016 21:30:14)

Руфио пытался хоть как-то успокоить несчастную тарлисску. Тихие слова, спокойная интонация, убеждение в том, что она не одна в такой беде... Помогало ли это? Выводило ли Эрумэ из глубин отчаяния и депресии назад, к свету? Или лишь укрепляло в ней тоску? Зельевар не знал. Он говорил искренне, делился своими мыслями - но не знал, находят ли его слова ответ. Слышит ли зверолюдка его речь, или лишь интонацию... А если и речь - то не делает ли он лишь хуже?
Совелу поднялась, начала обустраивать их импровизированный лагерь. Двинулась к ручью с импровизированным котелком..
"Не уходи!" - так хотелось закричать Руфио - "Помоги мне! Я не знаю, что я делаю! Помоги мне найти слова!"
Но он не мог себе этого позволить. И был вынужден продолжать своё повествование, пытаясь убедить тарлисску, что не стоит отказываться от данной тебе жизни. Что бы не случилось на пути, какие бы беды тебя не постигли - всегда есть смысл бороться. Искать для себя что-то новое. И главное - никогда не сдаваться.
В какой-то момент рыдания, сотрясающие тело Эрумэ, стихли. Затем зверолюдка глубоко вздохнула. Сердце зельевара забилось чуть быстрее от волнения. Неужели у него получилось? Неужто он смог?
Да. Он смог. И, что не менее важно, - она тоже смогла найти смысл не сдаваться.
Гораздо проще, когда тебя поддерживает друг. Руфио для того, чтобы вернуться к этой нехитрой истине - что всегда есть смысл жить и бороться - потребовалась та ещё доза наркотика и встреча с одним весьма пронырливым божком. Интересно, что во снах Совелу послужило её стимулом? Пожалуй, сегодня как раз можно будет спросить.
-Не стоит благодарности, Эрумэ.
Ведь для чего ещё существуют друзья? Кто ещё сможет поддержать в тяжёлую минуту?
Кстати, уже разгорелся уютный маленький костерок. Спасибо Совелу за её старания! Вон, в доспехах рыцаря, использованных в качестве посуда, уже потихоньку закипает вода. Красота, да и только. Зельевар придвинулся к огню, наблюдая за игрой язычков пламени. Как там говорили древние? Три вещи завораживают: текущая вода, горящий огонь... И работа других.
Руфио улыбнулся. Последнее, конечно, было шуткой. Но с изрядной долей правды. А если всерьёз - не менее сильно завораживает звёздное небо. Особенно на юге, где оно просто горит от звёзд... Эх, увидит ли он ещё хоть раз эти края? Должен увидеть.
Кстати, тарлисска придвинулась к огню тоже. Интересный же они народ... Терр'хар, как они называют себя. То ещё название для горла представителя другой расы. В них так тесно сплетены черты зверя и разумного существа... Они способны общаться с животными и птицами, но многие из них не способны общаться голосом. Или просто не видят в этом смысла - что тоже достойно внимания. Они способны отбросить в критической ситуации разум в пользу звериных инстинктов - но при этом не боятся огня, да и вообще достаточно умны. Нет, большим лжецом был бы тот, кто сказал бы, что тарлиссы полуразумны. Они целиком разумны. Но настолько необычны...
Увлечённый своими мыслями и игрой огня, Руфио чуть задремал. Или, скорее, впал в некий транс, глядя на огонь. Совелу ходила на охоту, затем её сменила Эрумэ... А Руфио всё витал в мечтах. Вернее, не совсем в мечтах...
Образ девушки действительно ожилл в его голове и стал отдельной оформленной личностью. Это не было бредом... Разве что повреждением мозга. Но в подобное верить не хотелось. Так или иначе, общались они в основном когда зельевар находился на грани сна и яви. Или за гранью - в снах. Правда, сны после этого запоминались очень чётко. Но вот вопрос - хорошо это или плохо?
-Повезло нам, конечно. Вдвойне повезло.
Ещё бы. Тайник, старая знакомая - которой удалось помочь, что немаловажно. Интересно, как долго она будет их сопровождать?
-Я думаю, долго. Ты ведь сам видишь - у неё ничего не осталось в этой жизни. Как и у тебя.
Да уж. Не самая приятная истина, но очевидная. Как там было в балладе?
-Мы все потеряли что-то,
На этой безумной войне...
Огонь трещал, выбрасывая язычки пламени,меча искры во все стороны. Зельевар спал с открытыми глазами... Хотя, как уже было сказано - сном подобное состояние назвать было бы ошибкой.
-Ладно. Помоги вон лучше им. Сколько мы тут с тобой болтаем?
Транс развеялся почти мгновенно, оставив лишь воспоминания. Руфио тряхнул головой.
-А... Извините меня, я что-то задумался. Нам что-то ещё нужно? Могу дров нарубить...

Во взгляде, которым одарила его Совелу, явственно читалось подозрение. Неужели он действительно так долго сидел у костра? Вот ведь незадача. Ну хоть Эрумэ не увидела - кстати, куда она ушла? На самом деле, это был не первый раз, когда зельевар впадал в подобный транс. За последние три дня это случалось раза четыре, наверное.
Скорее всего, в какой-то момент придётся всё выложить начистоту. Сейчас охотница удерживается от вопросов, но если Руфио продолжит выпадать из реальности в самые неподходящие моменты - насколько хватит её такта? Впрочем, зельевар решил для себя: если возникнет необходимость - всё расскажет, ничего не скрывая. Но с одним условием: пусть и Совелу расскажет, что она видела в наркотическом сне. Хотелось бы узнать.
А пока что остаётся самое эффективное средство от косых взглядов и молчаливых вопросов. Взять топор и пойти в лес, в поисках хоть какого-то сухого топлива для костра. Вскоре к треску костра и мурлыканью спутницы зельевара присоединилось звонкое тюканье топора.
Да, четвёртый день их похода... Хотя какого похода - побега. Так или иначе, он оказался самым удачным. Топорик и кинжал - это уже немало. А "язык пламени" так вообще оказался сущим благословением. Наконец-то беглецы получили возможность развести костёр и насладиться чем-то большим, чем собранные ягоды да орехи. И, конечно, не стоит забывать про Эрумэ  - и дело не только во встрече старых знакомых. Что бы ни говорила Совелу насчёт охоты на кроликов с копьём, у зверолюдки с её когтями добывать пропитание получалось куда лучше. Прирождённые охотники эти тарлиссы... Достаточно иронично с учётом того, что Эрумэ и её племя отказались от такой жизни. Они увидели, как живут люди, захотели жить также. Интересное стремление, и вполне достойное. Жаль, что всё так кончилось.
От чего погибло их племя? Руфио не знал. А спрашивать у своей знакомой боялся. Он помнил, какой они с Совелу её нашли. Убитая горем, почти забывшая как тагери, так и свой родной язык... Жалкое зрелище. И зельевару не хотелось неловким словом вызвать очередную истерику.
Пять  дней длилась их удача. Затем боги решили, что хватит беглецам лёгкой жизни.
Стояло раннее утро. Путники ещё вчера вышли на то, что очевидно когда-то было дорогой. Теперь же единственным отличием этого места от окружающего леса была разве что менее густая растительность и отсутствие старых высоких деревьев. Мелочи, впрочем, выросло уже немало. Немного посовещавшись, троица приняла решение двигаться вдоль неё. Почти наверняка дорога должна была вывести к заброшенному во время войны поселению. Вряд ли там можно было бы чем-то поживиться - но попытка не пытка. Плюс идти по узкой полоске леса, что не так сильно заросла кустарником, было гораздо проще.
Эрумэ растворилась в деревьях, пообещав вернуться с очередным кроликом. Но этому явно не было суждено сбыться. До Руфио с Совелу донёсся короткий, полный боли вой.
Зельевар тут же побежал на звук, рискуя сломать себе ногу или шею в бледном утреннем свете. Но о себе он думал в последнюю очередь. Ему было плевать, что это могли оказаться бандиты, что он уже вряд ли смог бы чем-то помочь в таком случае...
Истинна оказалась намного хуже. Зверолюдка лежала на земле, тонко поскуливая. Прямо перед ней виднелся обветшавший, уже наполовину прогнивший забор. Но не это привлекло внимание Руфио.
Его старая подруга умирала у него на глазах. Причём от тех симптомов, что зельевар имел возможность не раз и не два наблюдать воочию в Аренине... Только чудовищно ускоренных в своём течении.  Чума... Но в то же время не чума. Да, вирус мутировал... Но не настолько же, чтобы убивать за считанные минуты?
Ну, насчёт считанных минут зельевар переборщил. Но вряд ли Эрумэ прожила бы ещё час. Она увядала на глазах: шёрстка её бледнела и вываливалась клочьями, глаза становились тусклыми...
-Эрумэ! Что с тобой!? -в ужасе выдавил Руфио, подходя к всё ещё слабо поскуливающей тарлисске. Вытянул руку, чтобы коснуться её...
"Не смей"
Зельевар словно окаменел, не в состоянии двинуть ни одним мускулом. Вот как она ещё может... Ну да, конечно. Если он способен контролировать своё тело - почему вторая личность не может?
"Подними, пожалуйста, глаза и посмотри на забор. Прости, но я была обязана тебя остановить"
Руфио послушался. Забор как забор... Полусгнившие деревянные планки, покрытые, словно мехом, стеблями мелкого белого лишайника или плесени с редкими красными вкраплениями.
Белый лишайник с красными вкраплениями... Вот оно что...
Некогда эта деревня вымерла от чумы, и по стечению обстоятельств тут пророс "След смерти". Пророс и впитал в себя вирус. А Эрумэ, случайно или нарочно дотронулась до этого лишайника. И никто не сможет её спасти...
-Осторожно, Совелу. Я не хочу потерять и тебя из-за этого проклятого лишайника - произнёс зельевар, услышав шорох за спиной.

Совелу отреагировала на увиденное весьма быстро и бурно. Уж в чём, а в наблюдательности асканке не откажешь - судя по всему, она увидела лишайник, убивший тарлисску, почти мгновенно. Когда зельевар не обратил на него внимания, и, если бы не "подарочек" от одного божества, уже давно бы присоединился к своей подруге.
А ещё охотница оказалась перестраховщицей. Или же она просто не так хорошо разбиралась в ингредиентах, как в самих зельях. Плохо сформулировано... Скажем так: она привыкла получать травы уже собранными и просушенными. А вот как собирать их самой...
Руфио, например, прекрасно знал, что радиус действия у лишайника небольшой. В частности, к нему нужно прикоснуться. А вот таких мелочей, спасает ли от смертельного прикосновения одежда, никто не знал. Не находилось добровольцев... Или находились, но их кости уже лежали где-то в лесах.
Совелу же просто паниковала. Она силой оттащила зельевара от умирающей тарлисски, засыпая его вопросами. В голосе чувствовался ужас... Ужас и подступающая истерика. Сам же Руфио был слишком потрясён, чтобы хоть на что-то ответить, что-то предпринять. Эрумэ... Она тоже пала жертвой чумы. Может быть, зельевар был и неправ, но он чувствовал свою вину за смерть каждого, кто погиб от чумы. Не с самого её начала. С пятого снегостава 1124 года. Когда почти все близкие Руфио люди стали погибать от чумы, а сам он был не в состоянии ничего сделать. И бежал из Аренина, бежал в ужасе, оставив незаконченными наработки по созданию лекарства, столь необычного даже для привычного к чудесам зельевара. Оно обязано было победить вирус, даже несмотря на мутации - именно в этом заключалась его особенность.
Но Руфио струсил. И, вполне возможно, именно из-за него погибло столько людей на территории курфюршеств.
Охотница паниковала, суетилась, задавала бессмысленные вопросы. В какой-то момент сунула ему под нос кусок бересты, полный какой-то парящей зелёной жижи. Рука её дрожала, и с каждой секундой всё больше и больше содержимого коры выплёскивалось на землю... И не только на землю. На руку асканки тоже.
Совелу дёрнулась, вскрикнув. Береста со всем содержимым упала на прелую листву, а сама охотница, всхлипывая, прикладывала к ожогу свежую землю.Зельевара начала колотить мелкая дрожь. От ужаса происходящего, от того, что рядом с ним умирала одна девушка и впадала в истерику другая...
Пальцы Руфио на правой руке сжались в кулак, сминая жёлтые, уже начавшие гнить листья. И водоворот эмоций, тянущий вглубь, к истерике и безумию, отступил. Зельевар прекрасно понимал - ненадолго. Очень, очень скоро он вернётся и ударит по нему с двойной силой. Но не сейчас. Сейчас вважным было совершенно другое...
-Радиус его воздействия - нулевой. Необходимо коснуться лишайника, - медленно произнёс он, поднимаясь на ноги. Охотница в поисках подходящих трав разбросала все их немногочисленные пожитки... Вот рядом лежал, поблескивая на солнце, кинжал. То, что надо, - Я не касался её. Но коснусь. Я не дам тебе умереть в муках, Эрумэ.
Шаг. Ещё один. Последняя милость, или как это называют солдаты? Урц его знает.
"Остановись! Ты умрёшь! Я не позволю!"
Как будто бы упёрся в стену лицом. Но нельзя себе позволить остановиться. Руфио видел больных чумой, когда искал лекарства. Знал, как они страдают. А зверолюдка переживала все эти муки в данный момент. Без передышки на "полегчало" и "заснул". Она сгорала заживо в пламени болезни.
Эрумэ не заслужила такой смерти. Значит, надо пересилить себя. Надо идти дальше, даже рискуя заразиться. Интересно, а если касаться не лишайника, а поражённого им? Зараза перейдёт? Похоже, сейчас он узнает.
Третий шаг. Как навстречу метели. Четвёртый. Ещё один шаг, и страдания тарлисски окончатся. Ну же! Почему это так трудно!?

Зельевар упорно шёл к своей цели, и сопротивление второй сущности в его голове пусть и мешало, но никак не могло его остановить. Но когда к ней пришла подмога извне в виде асканки - Руфио уже ничего не мог поделать. Тем более что она не стеснялась в средствах.
Внезапной болью отозвалась левая нога. И, прежде чем зельевар успел хоть как-то на это отреагировать, последовал мощный толчок, пославший его прямиком на землю. Прелая листва смягчила падение.
Совелу что-то кричала, пыталась в чём-то убедить Руфио. Но тот почти её не слышал. Вернее, слышал, но не вникал особо в смысл её слов. Он всё также смотрел на тарлисску. Шерсть её поблекла, местами на её шкуре красовались язвы. У неё даже не было сил стонать. Зельевар посмотрел в глаза своей знакомой, надеясь увидеть в них ответ. Но в них читались лишь боль и страдание.
Руфио закрыл глаза, не предпринимая никаких попыток вырваться. Он был прав, да... Но и велтаро права. Одинокому путнику всегда проще. Но не в такое время. Сейчас, на разорённых войной и эпидемией землях, одинокого путника ждала лишь смерть. Может, не такая ужасная, но тем не менее.
Эрумэ должна остаться умирать в муках, чтобы они оба жили. Ужасная цена. Но стоит ли оно того? Наверное... Да.
Теперь, когда порыв прошёл, смысл произнесённых асканкой слов начал потихоньку доходить до него. Новых тоже. Как у неё всё было прекрасно. Как логично...
-Она ещё жива и, скорее всего, слышит нас. Не знаю, понимает ли, правда - тихо сказал Руфио. Конечно, шансов у тарлисски нет никаких. Но всё же... Неприятная фраза, - И я этой участи заслуживаю куда больше. Я ведь десять лет назад почти создал лекарство, Совелу...
В голос прокрадывалась отвратительная, мерзкая дрожь. Зельевар прекрасно понимал, что это значит. Когда он превозмог себя и взял кинжал, он оттолкнул от себя все мешающие эмоции. Заставил себя забыть об испытанном ужасе, о горе утраты... А сейчас этот маятник начинал обратное движение. Чтобы ударить с куда большей силой.
Болью отозвались пальцы. Руфио удивлённо посмотрел на свою руку. Он всё ещё сжимал кинжал, да с такой силой, что побелели костяшки пальцев. До сих пор? Зачем?
А ещё на лезвии виднелись кровавые следы. Несильные, но заметные. Как так? Он ведь так и не дошёл. Или...
Один взгляд на руки асканки прояснил ситуацию. Неглубокие, но длинные царапины, из которых сочилась кровь. Будто она пыталась вырвать кинжал, но случайно коснулась лезвия... И всё из-за его порыва.
Зельевар сел. Бросил уже ненужный кинжал на листву и принялся что-то искать в дебрях своей походной одежды.
Рюкзак сгорел вместе с борделем. Но обилие карманов на одежде если и не заменяло пропажу, то жизнь упрощало значительно. В частности, в карманы пошли самые сохранившиеся куски ткани от найденного в схроне знамени. Вот и пригодились.
-На. Прокипятишь в своём отваре и перевяжешь царапины - с этими словами Руфио выдал асканке клочки ткани. И в этот момент силы его окончательно покинули.
Мужчины не плачут. Или очень стараются не плакать. Но если ты потерял всех своих друзей, а последний - умер у тебя на глазах? Причём её смерть во многом является твоей виной. Зельевар спрятал лицо в ладонях. По его щекам катились слёзы.
-Простите меня... - тихо прошептал он.
У кого Руфио просил прощения? У погибших от чумы друзей? У богов? Или у Эрумэ с Совелу? Последняя версия была бы верной.

Руфио тихо, беззвучно плакал, скрывая лицо в ладонях. Почему всё должно было произойти именно так? Сначала все, кто был дорог сердцу зельевара, погибли от чумы. И во многом это было его виной - если бы работа над лекарством была доведена до конца, они бы остались жить. И многие другие обитатели этих земель.
И вдруг в жизнь Руфио врывается старая знакомая, которую он меньше всего ожидал увидеть. Но только чтобы умереть у него на глазах, от всё той же проклятой чумы - пусть и искажённой и ускоренной лишайником. За что? Зельевар только начал оправляться от полученных душевных травм - не без помощи Совелу, конечно же. И тут такое напомианание. А чем подобную смерть заслужила Эрумэ? Она всегда желала блага своему племени. Помогала им по мере сил и возможностей.
За что!?
-Да я знаю, что я был не один. Все, кто хоть что-то понимали в лечении, боролись с этой заразой - выдавил Руфио. Слёзы постепенно отступали, но предательская дрожь в голосе не собиралась уходить так быстро, - Но ты ведь тоже зельевар. Ты ведь прекрасно знаешь это чувство, когда перепробовал десять раз приготовить новое зелье, внося те или иные коррективы... И бестолку. А в какой-то момент ты понимаешь: вот оно. Эта рецептура не может оказаться неверной. Я в работе над лекарством достиг этого момента. А потом струсил. Сбежал.
Зельевар глубоко вздохнул, и речь его стала куда более походить на обычную. Вот бы также легко можно было избавиться от лежащей на душе тоски, от боли утраты... Хотя, есть способ. Вернее, даже два. Один временный, другой гарантированный. Всё, необходимое для первого варианта лежало у него в одном из карманов - за исключением спирта. Флакончик с маленькими фиолетовыми кристаллами.
А для второго способа нужна крепкая пеньковая верёвка и сук. К Урцу такие выходы. Раньше Руфио, возможно, и воспользовался одним из них. Но побег из притона многое изменил в душе зельевара. И компаньонка, конечно же. Совелу была не самым добрым и отзывчивым спутником, но на неё всегда можно положиться.
-Извини. Наверное, тебе это не интересно. Тем более, вряд ли сейчас что-то можно изменить. Что будем делать?
Асканка была совершенно права. Сжечь тело... Да, пожалуй, это единственное, что они смогут сделать для Эрумэ. Но как она себе это представляет? Найти в лесу хвороста, закидать её мелкими ветками, сверху положить дров покрупнее... На глаза Руфио вновь начали наворачиваться слёзы, но волевого усилия хватило, чтобы отогнать их. Это всего лишь тело. Бренная оболочка. Душа зверолюдки к тому моменту будет далеко.
Да, дрова сверху, тело снизу... Но вряд ли тогда получится сжечь останки. Они, скорее, просто запекутся. А сложить погребальный костёр и положить тело на него будет слишком опасно. Возможно, было бы справедливо разделить её судьбу. Но не стоило забывать о Совелу. Пусть Руфио умрёт - так ей ещё самой как-то продолжать путь! Нет, умереть в данной ситуации чересчур эгоистично. Глупо звучит, но правдиво.
"Вот именно. Я ведь тоже умру вместе с тобой."
Эх, сущность из снов, образ погибшей эльфийки-зельевара... Почему тебе так дорога эта жизнь? Ты ведь не контролируешь тело... Ну, почти. Можно ли вообще сказать, что ты живёшь?
"Да. Твоя реальность - мой сон. А то, что для тебя сон - для меня реально."
Вот как... Интересный момент. Но будет время о нём поразмыслить. Сейчас же сосредоточиться стоило на указаниях велтаро.

Вопреки опасением зельевара, удалось найти и топливо для костра, и успешно его разжечь. Опять же, спасибо рыцарю, что решил в схроне оставить топорик. Интересно, где он сейчас? Скорее всего, где-то в земле. А если нет? Что ж, броня там так и лежит. Нехорошо вышло, но их можно понять. В противном случае путники бы уже погибли, скорее всего.
Их можно понять... "Она тебя простит..." Постоянно Руфио и его спутнице приходится искать себе оправдания. Хотя, асканка вроде бы не особо страдает от подобных действий. Она права, наверное. Но зельевар не привык к такому. Скорее, он был готов пожертвовать собой, чтобы кому-то помочь. А тут приходилось делать диаметрально противоположное.
Руфио и до того приходилось видеть трупы, обезображенные чумой. Порой даже трупы близких людей. Но Эрумэ... Ещё пару часов назад она была жива и здорова, в относительном порядке - гибель всего племени по-прежнему лежала тяжёлым грузом на душе тарлисски. А теперь из её тела словно выпили все соки. Поблёкшая шерсть, местами выпавшая, язвы на коже, остановившийся мутный взгляд...  Пожалуй, не стоило зельевару принимать участие в организации погребального костра. Но с другой стороны, Руфио прекрасно понимал: это его долг.
И сейчас пламя с треском пожирало тело Эрумэ. Совелу прекрасно сложила костёр - зельевар бы так не смог. Закрадывалась мысль, что делает она это не впервые... Ну и что? Какая разница. Необычный навык, но в их ситуации полезный.
Асканка что-то прошептала, глядя в огонь. Подобное мог бы прорычать какой-нибудь дикий зверь... Или зверолюд. Ну да, она ведь знает их язык. Прощание, наверное? Скорее всего.
-Прощай, Эрумэ. Надеюсь, тебе там будет хорошо - прошептал Руфио. Тела тарлисски уже не было видно из-за высоких языков пламени. Плоть плохо горит, но опять же - Совелу отлично постаралась с костром. Спасибо ей за это.
В какой-то момент они вернулись к лагерю. Потеря оказалась тяжёлой - как для самого зельевара, так и для всей их компании. Благодаря Эрумэ их группа достаточно долгое время не испытывала особых трудностей с едой. Теперь же им будет гораздо труднее. Да и горечь утраты вряд ли положительно скажется на работоспособности Руфио. Казалось, он уже победил своё отчаяние и желание сбежать из этого мира, когда они вдвоём бежали из притона. Но гибель подруги заставила вернуться эти чувства. Пусть и не с прежней силой, но всё же.
Они продолжили свой путь - теперь уже вдвоём, обходя это ужасное место по какой-то заросшей тропке. В полной тишине. Это не было редкостью и раньше, но сейчас молчание ощущалось особо остро. Опавшая листва шуршала под двумя парами ног, а не под тремя. И если зельевар обернётся - то он не встретит взгляда чуть грустных светло-зелёных глаз.
Вопрос Совелу заставил Руфио отвлечься от своих не слишком радостных мыслей.
-Да, хороший вопрос. По моим прикидка мы должны были ещё два дня назад выйти к озеру. В него впадают две реки - Аззаль и Ропта, и ещё две вытекают. Но то ли что-то перепутал, то ли мы заблудились.
Кстати, интересно - а что сама асканка думает по этому поводу? Идти по лесу - это, конечно, здорово. Но ведь куда-то они хоть добраться должны?

Всё-таки стоило бы определиться, куда они забрели. Плутать по лесу можно долго, и в былые времена это принесло бы Руфио лишь удовольствие. Но у путников не было самого необходимого снаряжения, да и этот лес таил массу самых неприятных сюрпризов. Один из них только недавно попался на пути беглецов и стоил жизни той, что его обнаружила. Урцев лишайник. Одно хорошо - рядом с таким гиблым местом не будут шляться бандиты. Им-то ещё жить охота... А вот те, кого живыми назвать невозможно, могут вполне им встретиться. Нежить, умертвия... Как их ещё называют? Неважно. Суть в том, что "белое серебро" приготовить путники явно не смогут. Значит, придётся идти осторожно и бесшумно. Как лисы. И не засыпать на ночной страже... Хотя, Совелу больше не повторяла таких ошибок.
Так что зельевар внимательно слушал соображения своей спутницы. Прошли уже одну реку... Возможно, возможно. Руфио почему-то казалось, что та будет гораздо больше и полноводнее. А встреченная ими - какой-то малозначительный ручеёк. Хотя, вспоминая по дну какого оврага та текла... Вполне возможно, что когда-то это действительно была полноводная река. И звалась она Аззаль. Тогда да, они взяли слишком сильно на запад.
Зельевар ещё неделю назад убедился, что их мысли в плане маршрута совпадают. Тогда они, не сговариваясь, указали на Совиные когти как на цель путешествия, сейчас же асканка предлагала при первой же возможности перейти на территорию Кетавельского курфюршества и оттуда двигаться дальше, на север. Ну прямо мысли Руфио. Всё, что он мог сделать - согласно кивнуть.
И как только зельевару показалось, что она сказала всё, что было в её голове, Совелу вскинулась, возбуждённо крикнув какое-то слово. Нарг? Что это? Название какой-то мелкой деревушки? Чьё-то имя? Или более экзотичный вариант? Руфио обошёл человеческие земли почти что вдоль и поперёк. Но при этом он не помнил названия всех деревень, где он останавливался. Тут никакой памяти не хватит. Что же такого вспомнила велтаро?
Ясно. Сделала кому-то доброе дело. И теперь надеется на взаимность... Если тот человек ещё жив. Хочется на это надеяться. От внимания зельевара не ускользнуло, как смутилась Совелу после слова "должок". Казалось бы, мелочь, а интересно. Наверное, раньше асканка была куда более расчётлива и хладнокровна - чего стоит только фраза "как ни странно, сделала доброе дело". А теперь стыдится своей чёрствости? Кто знает. Руфио никогда не любил лезть в душу другим. Захочет - расскажет.
Зельевар горько усмехнулся.
-Знакомые... Почти все мои знакомые погибли у меня на глазах. Остались те, чьей судьбы я не знаю - но их мало. И родители в Трессе. Хотелось бы знать, как они там.
Хотелось бы, но невозможно. Когда стало очевидно, что человеческие земли охвачены чумой окончательно и бесповоротно, курфюрст Тресский поступил наиболее просто и логично: закрыл порты для кораблей из человеческих земель. А если капитанов не устраивало подобное решение - корабли береговой охраны всегда стояли наготове. С лучниками, огненными стрелами, а иногда и с парой магов на борту.
В общем-то, не хлебом единым жив человек. Лазурный архипела! Одной рыбы там сколько. Вряд ли голод так уж и сильно ударил по жителям. А вот купцы погорели знатно. Проблема в том, что родители Руфио как раз и были купцами.
Странно. Такое ощущение, что после гибели Эрумэ асканка стала разговорчивее. Раньше она могла полдня слова не проронить. Пытается отвлечься от горечи утраты... Или отвлекает Руфио? Скорее, второе. Совелу не успела так уж хорошо познакомиться с тарлисской. Да и выглядит она более стойкой.
-Пытаешься меня отвлечь? Я в порядке, не бойся. Справлюсь. Просто у меня на глазах уже умирали от чумы. Друзья. Я надеялся, что больше этого не увижу, - голос зельевара в какой-то момент задрожал, потом вновь окреп, - Но, видимо, не судьба. Прости меня за слабость.