- Мрази! Ублюдки! Твари поиметые!
Дверь «Трехрогого барана» распахнулась от пинка, ахнула о стену и полетела обратно, вновь отбитая локтем вышибалы. Пьянчуга, продолжая браниться, совершил короткий, но запоминающийся полет, и приземлился  в грязь, окатив оной покосившуюся коновязь, бродягу дремавшего под худым козырьком, и сапоги Вальзы.
- С-с-сука, - понадобилось поистине титаническое усилие воли, дабы не добавить барахтающемуся в луже мужику под ребра. Дело ведь не столько в испачканных сапогах – в самом-то деле, месяц жовтень на исходе, грязи вокруг… как грязи? Просто люди до сих бесили. Особенно, такие мерзкие, беспомощные и вонючие люди.
Она даже остановилась, будто примериваясь.
Но, после секундного колебания, сдержалась, пошла дальше. Маленькая, а победа. 
«Трехрогий баран» не был даже корчмой, так, трактир худшего пошиба. Вместо съемных комнат – два чулана с гнилыми тюфяками, вместо водки – мутная сивуха.
Вот только Вальза явилась сюда не пить или спать. Она пришла слушать – а говорили в «Баране» много. Иногда несли пьяную чушь, но иногда, за пару серебряных монет могли нашептать нечто полезное.
После резкого осеннего вечера, внутри дышать нечем было вовсе. Горячий спертый воздух, щедро сдобренный ароматами чеснока, перегара и немытых тел, заставил наклонить голову – словно так воняло меньше.
Не снимая капюшона, Вальза прошла вперед – людей вокруг хватало, приходилось прокладывать себе дорогу с помощью локтя и чьей-то матери. Оказавшись у трактирной стойки, она грубо отпихнула низкорослого мужичонку – тот сперва было помянул «курву» с «сукой», но заметив ножны, выглядывающие  из-под плаща, заткнулся и нырнул в толпу.
- Здорово, Курт.
Хозяин «Барана» ухмыльнулся во все тридцать два. Точнее, во все уцелевшие двенадцать.
- И тебе по здоровьечку, змееглазая. Давненько не заходила.
- Дела.
- Выпьешь?
- Да. – Вальза тяжело оперлась о стойку. – Налей пива.
Пиво тут было мерзкое, шибало одновременно сеном и первачом, но если не заказать выпивку, из Курта и слова не вытянешь.
Трактирщик выставил кружку, по которой только что елозил грязной тряпкой, и доверху плеснул туда пива. Вальза лениво сдула пену, но пить пока не стала.
- Что слышно?
- Ну, значится… живем помаленьку. Герцоги, собаки, все никак не решат кому корону, а кому – хрена лысого. Телятся, суки, а дерут с городских, будто в две казны. 
Асканка усмехнулась – у Курта давным-давно были подмазаны все местные мытари, и подати с «Барана» берутся едва ли вполовину от надлежащих.
- А еще, купчишки болтали, будто чума какая сраная на юге. Не слышала чего?
- Слышала. – Вальза сделала маленький глоток. – Правду твои купчишки болтают. В Озерной долине эпидемия.
- Эпиме… чего?
- Мрет народец.
- И че думаешь? Дойдет до нас?
- Дойдет. – Безжалостно уронила Вальза. – Заразная хрень. Если есть тихий домик в далекой деревеньке – самое время на покой, Курт. Самое время.
- Да какой уж тут домик, помилуй змееглазая? С воды на хлебец перебиваюсь.
Искреннее возмущение трактирщика проняло бы того, кто хуже этого самого трактирщика знал. То есть не Вальзу.
«Все у тебя есть, старый крысюк. И домик, и сундучок в подполе, доверху золотом набитый. У таких как ты всегда заначка есть».
Ничего этого она, естественно, вслух не произнесла.
- Я ж к тебе по делу, Курт.
- Знамо дело. – Улыбка вновь обнажила двенадцать зубов.
- Нужен мне ловкий грамотей. Такой, чтобы заделал пару тройку подорожных грамот, и много не болтал.   
Трактирщик помолчал с полминуты, ковыряя мизинцем в ухе. Вытер руку о рубаху.
- Есть, ваще, тут один человечек. Не из наших, нет. Но справен дюже в делах грамотных. Написать там чего, карту набросать, герб на грамоте намалевать. Мазила знатный.
- Художник, что ли?
- Ну, типа… хуежник этот самый, да. Говорю ж, справный мазила.
- Как мне с ним встретиться?
- Непросто. Говорю ж, не из наших. Могу тебе подкинуть адресочек, где расскажут, куда и как подойти. Но ты ж понимаешь, змееглазая.
- Понимаю.
Зазвенело серебро.
***
Курт мог быть сколь угодно хитрым выжигой, но не дураком – знал, кого обманывать не стоит. Не обманул и сейчас.
«Справного мазилу» звали Рафаэль, по прозвищу Картодел. Пожалуй, прозвище это вызвало у Вальзы давно забытое чувство любопытства – в далекой прошлой жизни Меррахская тварь знала, чего стоит дельный картограф, и ценила их.
Впрочем, важно ли это сейчас?
Она без особого труда нашла указанную лавку. Оказалась та невелика, но располагалась в хорошем районе города. По привычке женщина глянула вправо-влево, прежде чем толкнуть входную дверь и переступить порог. Мгновение поколебавшись, она стянула с головы капюшон.
Где-то над головой звякнул колокольчик.
Внутри оказалось достаточно тепло, и пахло… странно. Такой терпкий маслянистый запах, смутно знакомый, и даже в какой-то мере приятный.
Не обнаружив никого, Вальза просто остановилась и лениво оглядываясь по сторонам произнесла в пустоту:
- Могу я увидеть господина Рафаэля, по прозванию «Картодел»?
Она стояла, щурясь от золотистого свет свечей. Знала, что опытный взгляд быстро отметит худобу и ярко-голубые глаза, а чуткое ухо уловит характерный рычащий говор. Оставалось надеяться, дабы таинственный Рафаэль оказался лояльно настроен к нелюдям, и соблазнился быстрыми деньгами.

«Карлай?»
Брови дрогнули в немом удивлении, и это, пожалуй, единственное проявление эмоций, которого можно было дождаться от Вальзы. Все так же недвижима, она вслушивалась в звук приближающихся шагов, отрешенно гадая, как выглядит художник. Многое можно сказать о человеке, лишь поглядев на место, где они живет или работает. Так вот некий Рафаэль видимо, персоной был нечета завсегдатаям «Трехрогого барана».
Предположение подтвердилось весьма скоро – хозяином лавки оказался мужчина средних лет. Высокий, сероглазый, холеный. Интересный. Лицо чистое – ни шрамов, ни следов от оспы. Нос не был сломан… либо же его владелец мог себе позволить целителя.
Стоящий перед ней человек вряд ли когда-то жил среди тех, кто рекомендовал его асканке. Выбившись из низов, вряд ли останешься таким красавчиком. 
- Меня зовут Вальза, - голос женщины звучал ровно. – И у меня есть к вам дело, господин Картодел. Дело… долгое, непростое, но денежное.
Ей не очень-то нравилась перспектива беседовать здесь, посреди лавки, однако, ни на что другое пока рассчитывать не приходилось. Уж чего-чего, а доверия Меррахская тварь не вызывала.
- Ваше имя мне назвал некий Вага Заугол.
Она солгала – легко и гладко. На Вагу и «знатного мазилу» Рафаэля ее вывел трактирщик Курт, но Вальза не дожила бы до сегодняшнего дня, если бы раскидывалась именами своих информаторов.
- Упомянутый господин Вага, заверил меня, что человек вы талантливейший, умелый, и что важно – не болтливый.
Вага, коего назвать «господином» можно было лишь с большой натяжкой, оперировал несколько иными словами, но Вальза уже достаточно осмотрелась, прислушалась к речи художника, поэтому тон взяла соответственный. В конце концов, она ведь не всегда якшалась с наемным отребьем.
- Я предлагаю вам тридцать золотых шер за подорожные грамоты на три разных имени, и еще полторы сотни – если вы лично сопроводите меня в Талерское курфюршество. Все издержки, естественно, за мой счет. Но вынуждена предупредить – дорога будет непростой. Зима, да и времена нынче… сами понимаете.
Планы насчет художника изменились на ходу.
Сперва Вальза желала лишь получить фальшивые документы, дабы проблем в путешествии по северным дорогам и переправам возникало поменьше, однако, сейчас, глядя на этого человека, такого холеного, внушающего – по людским, естественно, меркам – доверие, она думала, что может извлечь из их сотрудничества куда больше пользы, чем полагала.
- Заинтересованы?
Шанс – примерно один из десяти. Ну, в самом деле, каково такому господину бросить свою уютную лавку и переться на север в компании сомнительной вооруженной бабы? Да только и полторы сотни золотых – весьма немалая даже по столичным меркам сумма – на дороге не валяются.

Сколько раз она делала это? Сколько раз называла цену, предлагая обманывать, красть, убивать, предавать, рисковать собственной жизнью? Называлось это лаконичным словом «наем», и подразумевало лишь одно – не продешевить и не переплатить. Вальза нанимать умела.
Наверное, господину Картоделу предложенная сумма казалась запредельной, а путешествие на север – полным абсурдом. Наверное, он думал, что все это может оказаться обманом, и в конце змееглазая баба попросту решит его убить без особых церемоний. И, наверное, в чем-то он был бы прав – Вальза действительно могла убить кого угодно, будущая поездка являлась чистой воды авантюрой, а обещанного золота на руках у нее еще и в помине не было – для того, чтобы его достать, ей и нужна помощь художника Рафаэля.
Он не знал, что со своими наймитами Меррахская Тварь всегда расплачивалась честно, поэтому вполне мог отказаться. Она бы даже убеждать не стала. Однако, чем дольше тянулась пауза, тем сильнее Вальза убеждалась, что обычная людская жадность побеждает.
«Нет» простое слово. Быстрое. Согласиться, как правило, всегда сложнее.
Она не давила, не настаивала, не выказывала признаков нетерпения. Напротив, выглядела асканка спокойно и даже расслабленно… насколько это вообще возможно.
- Заманчивое предложение.
Все.
Слабый отголосок торжества никак не отразился во взгляде. Коротким кивком женщина поблагодарила за приглашение, без лишних слов следуя, куда сказано.
Они поднялись на второй этаж – к счастью, лестница оказалась не очень длинной, и слишком уж нагружать искалеченное колено не пришлось. Однако, оказавшись в кабинете, Вальза была рада сесть. Пока хозяин наполнял кубки вином, она поморщилась, по привычке потирая впадину под коленной чашечкой.
Боль – привычная и беспощадная – злила, однако асканка сумела загнать собственные эмоции поглубже. Благодарность за протянутый кубок звучала вполне искренне. Или, по крайней мере, вежливо.
Речь художника была выслушана с видимым вниманием – логично, что его интересовала роль в будущем походе, и логично, что человек не видел себя охранником.
Да только не защиты искала здесь Вальза.
- Я не жду чудес, Рафаэль. – Она улыбнулась одними губами, не размыкая оных. – Ни от кого. И нанимаю вас вовсе не для охраны. Будем говорить открыто: человеческий север – особенно Талера – враждебен для таких как я. Оставим вопросы моральности и справедливости, это факт. Облик мой так же не вызывает ни доверия, ни расположения. Мне будет сложно в некоторых городах. Другое дело – вы. Хорошая речь, приятная внешность, умение вести себя. – Вальза сделала небольшой глоток вина, и продолжила, будто размышляя вслух. – В наши подорожные грамоты, вы впишете себя, как купца… скажем, Анхельской гильдии. Да, этот союз столь обширен, что проверить и раскрыть наш маленький обман будет непросто. Въезжая в город, вы станете рассказывать, что путешествуете по делам, желая расширить собственные торговые связи. Я буду рядом, как… - взгляд отрешенно скользнул по дальней стене, - как ваша наймитка, скажем так. Лицо мое будет скрыто, да и не станут стражники заглядывать под капюшон – всего-то очередная наемница очередного купца. Иногда, придется передавать кое-какие сообщения указанным людям – я позабочусь, чтобы при этом вам ничего не угрожало…
«Или почти ничего».
- Подведем итог. Вы господин Рафаэль станете лицом и обаянием нашего маленького путешествия. Я на эту роль, уж как видите, не гожусь.
Она вновь улыбнулась, отлично зная, что эта улыбка делает шрам на щеке еще глубже и заметнее.

Бесценный опыт…
При упоминании об этом сокровище, у Вальзы слегка дернулась щека. Дядя Вейраан любил повторять, что опыт берет большую плату за учение, но и учит лучше любого мудреца. Затем дорогой родственник сам преподал ей невероятный по ценности урок – урок, стоивший жизни ее мужу и детям.
Перед внутренним взором всплыл образ дяди – ублюдка с узким, холеным лицом, – и внутренности омыло гневом. Женщина опустила взгляд к своему кубку с вином, не желая, дабы выражение глаз выдало эту вспышку. В конце концов, к самому Рафаэлю ее ненависть никоим образом не относилась.
- Я новичок в вашем ремесле. Скажу лишь, времени у нас немного. Осень заканчивается, и с каждым днем промедления дорога по северным землям становится сложнее и опаснее. Так что… - Вальза пожала плечами, – чем быстрее эти грамоты будут готовы, тем лучше для нашей маленькой компании. 
«Тем лучше для вас» - ясно говорили ее последние слова.
Сама-то она зимы не боялась. Когда-то та составляла две трети окружающего мира и  казалась самой нормальной вещью на свете. Тем удивительнее быстрота, с которой асканка привыкла к этой неуклюжей, сложной человеческой зиме, когда после первых же серьезных снегопадов дороги делались практически непроходимыми, войны прекращались, а леса переходили во владение волчьих и упыриных стай.
Вальза залпом допила вино и отставила кубок. Теперь взгляд ее льдисто-голубых змеиных взгляд вновь был обращен на художника.
- Если у вас есть еще вопросы – любые вопросы – задавайте их здесь и сейчас. Не обещаю, что смогу или захочу ответить на все, но… попробуйте. Знаете ли, Рафаэль, получение бесценного опыта при недостатке информации иногда бывает… болезненным. – Вальза слегка запрокинула голову, словно демонстрируя собственное изуродованное лицо. – Уж поверьте мне.
Часть ее действительно не возражала против вопросов – в конце концов, человек, согласившийся на подобную авантюру без интереса или опаски подозрителен. По тому, какие именно вопросы станет задавать господин Картодел можно многое узнать о нем самом.
А еще Вальзе бесовски хотелось оттянуть момент, когда придется вставать. Траккское колено, растревоженное погодой и внеплановым подъемом по лестнице, только и ждало, чтобы напомнить своей владелице, насколько болезненным бывает бесценный опыт.