Новость о том, что он становится графом, свалилась на Вульфрика словно снег на голову. Конечно, было бы наивно ожидать, что лорд Мертон забудет о своём законном сыне. Нелюбовь – нелюбовью, но выбора у него нет. Другие лорды бы не потерпели даже намёка на то, что бастард в будущем имеет шансы обрести власть. А значит – стиснуть зубы и продвигать сына. Сначала хотя бы на роль графа.
Проблема была в том, что юноша совершенно не был уверен, что он желает этого. Власть, власть, власть… О ней так много говорят. Слишком много. Кто-то считает, что власть – это дар. Это свобода, свобода делать всё, что захочешь и как захочешь. Наивные. Власть – это всегда тяжкий груз ответственности. Ответственности за людей, за их благополучие, за отношения с соседями. Ты можешь воспользоваться свободой творить, что угодно – но это отнюдь не стяжает тебе хорошей репутации. А плохие правители, в свою очередь, кончают тоже плохо.
Конечно, он станет графом, принесёт присягу отцу… Куда он денется? И, в свою очередь, попытается сделать всё возможное, чтобы Тарош под его властью расцвёл вновь. Война порядком его потрепала, всё-таки. Но вот получит ли он удовольствие от власти, станет ли наслаждаться ею с упоением? Нет. Он будет попросту исполнять свой долг. Ни больше и не меньше.
Всё это следовало утрясти в голове. Возможно, не одному. Куда делась Брианна? Что ей сказали? Вульфрик вдруг всерьёз забеспокоился о своей сестре. Она всегда хотела большего, маленькая непоседа. И практически никогда ей не давали желаемого. Младшая дочь, разменная монета в глазах отца… Одна мысль об этом заставляла юношу ещё более ожесточаться по отношению к Мертону. Холодный, старый пень. У него есть любовница, есть Олаф – а остальное лишь суета. Пасьянс, который нужно сложить с максимальной выгодой для дель Веберов и для курфюршества. И только. Ур-род.
– Леди Брианну не видели? – внешне спокойно он осведомился у очередного стражника. Тот кивнул, указывая на дальнюю дверь.
– Да, господин. Она туда прошла.
– Благодарю.
Вежливость, вежливость, вечный холод и вечная вежливость… В этом богами проклятом мире было не так уж и много людей, рядом с которыми он мог не скрывать своих эмоций. И юная сестрёнка из их числа.
Вульфрик вошёл в зал, сделал по инерции пару шагов… И остановился. Дверь за его спиной тихо захлопнулось: стражник явно не хотел участвовать в семейной сцене. Похвальное стремление.
Девушка стояла у самого входа на балкон. Неестественно выпрямив спину, смотрела вдаль… И лишь едва подёргивающиеся плечи выдавали глубоко скрытые рыдания. Похоже, и впрямь что-то стряслось. Неужели родители решили, что пришло её время выйти замуж? Или… Или что ещё могло так опечалить сестру?
– Бри, это я. Пожалуйста, успокойся. Что случилось? Если отец тебя чем-то оскорбил, то я просто сейчас пойду и плюну ему в лицо, честно.
Они всегда неплохо ладили. Всё-таки, чувство общей беды неплохо сближает. Она – лишь удобный предлог для заключения союза, он – за неимением лучшего, материал для будущего правителя. И ни капли любви. Такой уж у них отец. Мудак.

Вульфрик тяжело вздохнул и опустился на стул. Женщины… Все они одинаковы. Взяв себе что-то в голову, они ни за то не отступятся от своей идеи. Сейчас для Брианны все были виноваты – он, отец, мать… Без разбора. Несмотря на их дружеские отношения, на общие проблемы… В душе юноши закипала обида и злость. Чем он заслужил такое обращение? Тем, что отец решил дать своему сыну то, о чём он никогда не просил – лишь потому что это будет «правильно?». Что ей стоило хот немного вникнуть в ситуацию, прежде чем обвинять всех и вся? Когда виконт заговорил, в его голосе отчётливо слышались нотки гнева.
– Бри, ты серьёзно злишься на то, что я стал графом? Тебя это так задевает? Здорово, наверное, видеть во всех врагов – даже в том, кто тебя всегда поддерживал. А тебя не смущает то, что я этого никогда не хотел? Что власть для меня – лишь очередная обязанность, которую законный сын должен на себя возложить из-за каких-то традиций?
Он перевёл дух, стараясь успокоиться. Стоило понять сестру: она всегда считала себя лишней в их семье. И любые выпады со стороны матери и отца ранили её куда сильнее, чем можно было ожидать. Пробудить в душе заботу и погасить гнев оказалось нелёгкой задачей. Но Вульфрик справился. И когда юноша вновь заговорил, его голос вновь звучал успокаивающе.
– Брианна, не плачь. Прошу тебя. Ты же знаешь, я всегда на твоей стороне. Хочешь ещё побыть в Аренине? Вперёд! Отец мне устроит головомойку, но я это переживу. Хочешь власти? Так и я это могу устроить. Серьёзно. Мне не сложно уступить тебе власть. Главное, чтобы отец не узнал.
Поднявшись со стула, он приобнял сестру за тонкие плечи, пытаясь ей передать хоть толику уверенности, хоть частичку бодрости. Слёзы… Говорят, слёзы – смазка для души. Но и слишком большое количество смазки плохо влияет на механизм, верно? На неё налипает пыль, грязь, и, в конце концов, мудрёный аппарат застревает наглухо, не в силах ничего выполнить. Также и с горем, со слезами: слишком сильная печаль ведёт к апатии, к бездействию. Или к безумию в той или иной форме. А виконт не хотел такой участи для своей робкой, несчастной сестры.
– Я сделаю всё для тебя, что в моих силах, крошка. Поверь мне. Наши родители считают нас глиной, из которых можно лепить кого угодно – но мы можем сопротивляться, верно? Ещё в детстве я поклялся тебя защищать от кого угодно. Ты думаешь, я забыл эту клятву? Нет, нет…
Вульфрик обнял девушку чуть плотнее. Кажется, его аргументы помогали. Оставалось лишь одно – чтобы Бри ему поверила. Юноша не лгал ни в едином слове и был готов устроить всё, что угодно для благополучия своей сестрицы… Но женская истерика и разум – вещи несовместимые. Кто знает, вдруг сейчас Бри решит ему выцарапать глаза? Просто так.
– Ну вот видишь, а ты плакала. Не забывай, у тебя всегда есть брат, готовый встать на твою сторону. А теперь… - он слегка улыбнулся и опустился на одно колено – Какие будут приказания, графиня дель Вебер?